В течение многих лет Дэвид Лашапель был фотографом,
к
которому все мировые звезды обращались в первую очередь.
Но в 2006 году он
бросил модный бизнес, чтобы заняться изобразительным искусством.
Он дал интервью
Элизабет Дей о смерти, дивах и декадансе.
Дэвид Лашапель опаздывает. Хотя, это слово не совсем точно описывает
ситуацию. «Он спит», - говорит один из ассистентов Лашапеля, бросив на меня
томный взгляд сквозь те иронично-старомодные очки, ношение которых считается в
порядке вещей у людей, связанных с искусством. «Люди над этим работают».
Интересно, работают над чем? Вытаскивают его из пижамы?
Ассистент объясняет мне, что Лашапель вчера прилетел из своего дома на гавайском острове Мауи и у него до сих пор наблюдается синдром смены часовых поясов. Поэтому нам пришлось в последний момент изменить место проведения интервью и встретиться в лобби безвкусного пятизвездочного отеля, находящегося рядом со Слоун Сквер в Лондоне. К тому же, он не горит желанием общаться с прессой. Сорокавосьмилетний Лашапель объявил о том, что он уходит из мира моды шесть лет назад, чтобы сконцентрироваться на художественной фотографии и с тех пор он ведет довольно уединенный образ жизни. Его выставки изобразительного искусства включали в себя Потоп (серия размышлений о тенденции цивилизации разрушать), Изнасилование Африки (Наоми Кемпбелл в роли Венеры с оголенной грудью эпохи пост-Боттичелли) и невероятная серия Музеи (картины затопленных музеев искусства и полурелигиозной иконографии).
Как оказалось, мне пришлось ждать всего лишь полчаса, после чего Лашапель появился и начал извиняться. «Извините, пожалуйста», - говорит он, пожимая мне руку. Одет он в клетчатую рубашку, на нижней части которой изображены три человека в лодке. На голове – маленькая зеленая шапка, сидящая на густых, кудрявых каштановых волосах. На шее висит серебреная цепочка с металлической подвеской в виде Майкла Джексона. Говорит он мягким голосом, что противоречит его мускулистому телосложению и загорелым, крепким рукам.
Он ненавидит быть непунктуальным. «На самом деле, я не такой», - настаивает он. «Я не дива». В этом он должен разбираться, принимая во внимание количество див, с которыми ему пришлось поработать. Когда он был фотографом моды и работал для журналов – одним из наиболее выдающихся фотографов последних 20 лет – он работал с ними всеми, создавая сотни искусно исполненных, полусюрреалистических картин, красовавшихся на страницах самых стильных журналов мира. В то время, как его современники, такие, как Энни Лейбовиц, пытались придать своим моделям красоту, Лашапель основное внимание уделял концепции.
Он сфотографировал покойного рэпера Тупака Шакура в виде раба на хлопковой плантации. Бритни Спирс была изображена как современная Лолита для обложки журнала Rolling Stone. Майкл Джексон получил огромные ангельские крылья и был изображен стоящим на извивающемся красном дьяволе. Хип-хоп звезда Канье Уэст был изображен в виде Христа с терновой короной. «Я пытался спасти идею Христа от фундаменталистов», - говорит теперь Лашапель, как будто это самое естественное, чем может захотеть заняться фотограф. Он фотографировал Хилари Клинтон, Пэрис Хилтон, Леди Гага, Мадонну, Памелу Андерсон, Дэвида Бекхема… Его называли «Феллини фотографии». Однажды, ему довелось провести шесть часов в ожидании Уитни Хьюстон, чтобы сделать снимок для ее альбома «Greatest Hits», выпущенного в 2000 году.
«Я привык к тому, что люди опаздывали», - говорит он, попивая черный кофе. «Это меня никогда не волновало. Ты знаешь, что они – звезды. [Хьюстон] пришла в 6 часов вечера, и мы проработали до 9 утра. Я знал, что она употребляет кокаин. Мне пришлось изрядно помучиться пока я ее снимал, потому, что она не могла оставаться с неподвижным лицом. Она все время отвлекалась, но я знал, что если я сделаю достаточное количество снимков… Я снимал и снимал и наконец-то получил тот самый ее снимок».
Хьюстон умерла в ванной гостиницы незадолго до нашей встречи, поэтому, очевидно, почему певица так занимала мысли Лашапеля, особенно если учесть еще то, что выставка, на которую он прилетел, исследует вопросы морали. «Земля смеется цветами», берущая свое название от поэмы Ральфа Уолдо Эмерсона, состоит из 10 пышных цветочных фотографий-натюрмортов. На первый взгляд, фотографии выглядят, как картины старых мастеров. При более детальном рассмотрении, можно увидеть, что цветы окружены современными предметами: горящими сигаретами, пластиковыми куклами Барби, старым мобильным телефоном…
Несмотря на то, насколько эти картины поразительны, Лашапель о них говорит мало. Вместо этого, он размышляет над тем ужасным фактом, что жизни столь многих его клиентов оборвались трагически – Майкл Джексон, Эми Уайтхаус (для которой он режиссировал клип), Александр Маккуин и его муза, стилист Изабелла Блоу. Лашапель считал Маккуина и Блоу близкими друзьями, и они покончили с собой с промежутком в три года. «Сжигая дом» - фантастический портрет этих двоих, в исполнении Лашапеля – снятый в 1996 году, когда Маккуину было 27 лет, сейчас висит в Национальной портретной галерее в Лондоне.
Лашапель говорит, что наблюдение за тем, как Маккуин и Блоу работали во все более и более коммерциализированной среде. Это дало ему возможность понять «под каким мощным давлением находились деятели культуры, работавшие в том бизнесе. Иззи была настоящим художником. Я пытался убедить ее прилететь на Мауи за год до того, как она покончила с собой. Она стала гораздо чаще говорить о самоубийстве, чем раньше. Она собиралась прилететь, хотел бы я, чтобы так все и случилось».
Через два года ему исполнится 50 лет, а Лашапель уже чувствует себя выжившим после катастрофы. Он пережил эпидемию СПИДа в Нью-Йорке в 1980-х – годами он боялся пройти тест после того, как его бывший парень – Луис – умер от этой болезни. Буквы L-U-I-S вытатуированы на пальцах его правой руки зелено-черными чернилами. «Это другой Луис», - говорит Лашапель в ответ на мой вопрос. «Он был моим менеджером, он проработал со мной 17 лет и умер в студии от врожденной сердечной недостаточности в 1999 году». Сколько ему было лет? «Тридцать четыре», - отвечает он, не моргнув.
Потом он рассказывает мне, что его мать, Хельга, литовская беженка, которая прибыла на остров Эллис в начале 1960-х, в данный момент проходит курс химиотерапии для лечения полицитемии – рака крови. Отца он потерял 10 лет назад, когда тот умер он меланомы, но он говорит: «Я думал, что моя мать будет жить вечно, потому что она всегда о себе заботилась. Она была вегетарианкой, она делала физические упражнения и, Господи, она работала! Работала на фабрике, в ресторане, доме для престарелых. Без чьей-либо помощи она растила трех детей, готовила еду, сама шила себе одежду».
Лашапель был очень близок со своими родителями. Его семья перебралась из штата Коннектикут в консервативный городок Ралей, штат Северная Каролина, когда Дэвиду было девять лет, а когда ему было 15 лет, он бросил школу после того, как над ним стали издеваться по поводу его сексуальной ориентации. Семья перебралась обратно в Коннектикут. В то время он был подростком и «ходил в школу, одетый, как ковбой». Другие мальчики бросали в него пакетами с молоком. Однажды, все было настолько плохо, что он помышлял о самоубийстве: «Я достал транквилизаторы и алкоголь и собирался порезать себе вены». Единственное, что его остановило – это знание того, что «если я себя убью, я разрушу жизнь своих родителей».
Лашапель сбежал в Нью-Йорк и хитростью попал в Студию 54, где все были просто без ума от ковбойских костюмов. После обучения в Школе искусств Северной Каролины, он получил свою первую работу в журнале Энди Уорхола «Интервью». Каким был Уорхол? «Очень веселым. Он напоминал мне мою мать». По вечерам он проводил время с Китом Харингом и Жаном-Мишелем Баския. Временное пребывание в Лондоне в начале 80-х у Лашапеля сформировало неистребимую любовь ко всему британскому – он сходил с ума от певицы Адель.
После «Интервью» он получил работу в журнале «Дитэйлс». «Я зарабатывал себе на жизнь [фотографией] с 18 лет». Недавно он нашел список всех людей, которых он больше всего хотел сфотографировать, составленный им еще в подростковом возрасте. «По-моему, я сфотографировал всех, кто был в этом списке». Больше всего он нервничал, когда фотографировал Мухаммеда Али. «Он был для меня настоящим героем». Когда Али пришел в студию в 2003 году, «он был настолько добр ко всем, он всех смешил. Он остался и подписал фотографии абсолютно всем. Какой джентльмен. Атлетов тяжело фотографировать. Большинство из них «не все» понимают, чем бы это «все» ни было. Кроме Дэвида Бекхема. Дэвид Бекхем был великолепен».
Но достичь успеха было нелегко. Лашапель признает, что его склонность к «трудоголизму» объясняется отчасти тем, что он страдает от биполярного расстройства, а потому склонен испытывать приступы бешеного прилива энергии и бессонницы. «Я уверен, что это сделало меня таким, какой я есть. Пожалуй, я бы его ни на что не променял». Несколько лет назад его поместили в психиатрическую больницу на короткий срок, но в данный момент заболевание находится под контролем: «Упражнения – это мое чудодейственное средство… и иногда мне приходится принимать лекарства. В конце концов, у меня замечательный врач». Путешествия представляют собой особенную проблему. «Тяжело [потому, что] приступы могут быть вызваны бессонницей». Внезапно, становится понятно, почему Лашапель опоздал на интервью и почему, когда он говорит, он выглядит сонным, хотя мысли его столь динамичны и ярки.
В некоторые моменты нашего разговора он вдается в окольные полуфилософские размышления, которые практически невозможно прервать. «Сейчас-сейчас», - говорит он с ехидной улыбкой посреди 10-минутного монолога. «Я вернусь к тому, о чем Вы меня спросили». Когда я позже просматриваю свои записи, они выглядят, как набор эзотерических ключевых моментов: даосизм, религия, Иисус, смерть, рождение, Адам и Ева, деление клетки…
Глубина его мыслей, пожалуй, удивляет, если принимать во внимание то, что в прошлом критики пренебрежительно называли фотографии Лашапеля поверхностными и материалистичными. Раздражало ли это его? «В то время – да, немного – а иногда даже и не немного – но теперь, если смотреть на это в ретроспективе, все меняется, а в работе люди начинают видеть то, чего раньше не замечали. Если посмотреть со стороны, то можно увидеть, что [фотографии] были о тех выборах, которые делала Америка в то время. Это не являлось осуждением, все было сделано с юмором и красотой».
В таких работах, как «Смерть от гамбургера» (2001) или «Я покупаю большую машину для шопинга» (2002), Лашапель делал это вполне буквально: показывая женщину, которую раздавило громадным продуктом из фаст-фуда, или машину, которую толкает огромная банка Кока-Колы. Это не утонченные картины. А часть критики основывается на той идее, что популярность унижает художественный авторитет.
С точки зрения Лашапеля, он хотел «передать то, что было у него на уме, парадокс о потребительстве, тот вид декаданса, продажу идеи, что счастье придет со следующей покупкой, со следующей сумочкой, которую очень тяжело достать, за какую-то сумасшедшую цену. Я ставил под сомнения те ценности, которые отвлекали нас от происходящего».
В течение многих лет услуги Лашапеля пользовались высоким спросом. Он режиссировал клипы для Элтона Джона, Дженнифер Лопес и Кристины Агилеры, среди прочих, до того, как он перешел в сферу художественных фильмов. Премьера его документального фильма 2005 года под названием «Подъем» (Rize) о всеобщем увлечении танцем «krump», который сформировался в самых суровых районах Лос-Анджелеса, прошла на кинофестивале Сандэнс.
Но согласовывать его художественные желания с коммерческой реальностью становилось все тяжелее и тяжелее. «Стало очень тяжело добиться публикации. Для журналов мои концепции – это было уже слишком». В июне 2005 года он провел съемку для итальянского журнала Vogue с участием моделей, позировавших на фоне постапокалиптического мира с разрушенными домами и мешками с песком. Он говорит, что думал об окружающей среде и глобальном потеплении и это казалось вполне естественно, но к тому времени, как в августе был издан журнал, ударил ураган Катрина.
«Мне позвонил редактор и сказал «Дэвид, зачем ты это сделал? Пожалуйста, это уже слишком. Надо было просто показать людям одежду! Люди думают, что эти фотографии об урагане». Редактор получала письма и звонки с жалобами на то, как мы эксплуатируем Катрину, но я сделал эти снимки за два месяца до этого. Тогда я понял, что это была последняя съемка для передовицы, которую я провел».
Почему? Он смотрит в окно. «Я люблю моду, красоту, очарование. Это признак цивилизации», - говорит он после паузы. «Мы используем моду для статуса и украшения, и в этом нет ничего плохого, но когда баланс полностью нарушается, тогда вы ведете декадентскую жизнь. А когда это происходит в глобальном масштабе, то вы живете в декадентском мире. Массовое помешательство на владении вещами… Я ставлю под сомнения эти ценности». Позже, он добавляет: «Я видел признаки того, что я уже сказал все, что хотел сказать».
Близкие к нему люди также были обеспокоены. Один из его ассистентов заметил, что у Лашапеля не было ни одного выходного за 11 месяцев. Он подвел итоги, сбавил ход и купил бывшую нудистскую колонию на острове Мауи на Гавайях. Идея пребывания посреди природы импонировала ему. «Это полностью изолированная часть Мауи, у черта на рогах». На какое-то время он «отрешился от всего. Я не отвечал на звонки. Неподалеку находится небольшой городок с одной автозаправкой и магазином, где можно воспользоваться телефоном. Оттуда я звонил маме и Фреду».
Фред – один из многих компаньонов Лашапеля, работающих с ним уже долгое время. Он услужливо появляется в тот или иной момент во время интервью, чтобы наполнить стаканы водой и вежливо напомнить ему, что у него есть назначенные встречи, на которые ему нужно явиться. Каждый раз, когда Фред так делает, Лашапель настаивает, что он просто хочет закончить отвечать на вот этот один вопрос. «Фред со мной еще с тех пор, как он ушел из старшей школы», - говорит он. «Я люблю постоянство, люди остаются в моей жизни надолго». Именно Фред со временем уговорил Лашапеля отказаться от его добровольного изгнания и убедил его начать работать в галереях.
Несмотря на просьбы Фреда, мы продолжаем наш разговор уже в машине по дороге на встречу Лашапеля во время ленча, а он рассказывает мне о пятидневной свадьбе Кристины Агилеры в Долине Напа и о том, как автотюн предвещает смерть настоящей музыки. А как же использование цифровых манипуляций в его собственной работе – разве это не одно и то же?
«Нет, когда я фотографирую, картина должна присутствовать изначально. Да и фотографиями всегда манипулировали – [Ричард] Аведон ретушировал все портреты из своей серии «Американский запад». Я могу сейчас сфотографировать Вас и обрезать так, чтобы фото будет выглядеть определенным образом. Но в моем случае, сначала должна быть картина. Если вы посмотрите на некоторые мои работы на моем сайте…»
Опять он за свое. Мы приезжаем в ресторан, Фред с волнением смотрит на свои часы. Лашапель продолжает говорить. «Слушайте, а хотите присоединиться к нам за ланчем?» Я говорю, что не могу, поскольку мне нужно провести еще одно интервью. «А Вы просто позвоните им и скажите, что опоздаете», - говорит он, улыбаясь, как мальчишка. Я извиняюсь, а он настаивает на том, чтобы я, хотя бы, записала его номер телефона, чтобы я могла сказать ему, что я думаю о выставке.
Он идет к столику, накрытому накрахмаленной льняной скатертью, за которым его ожидает группа людей в черном. Я смотрю на него, в его шляпе и клетчатой рубашке и думаю, что он странным образом отделен от всего, что его окружает: настоящий человек в поверхностном мире.
Работа Лашапеля «Земля смеется цветами» находится в галерее Robilant + Voena, Лондон W1, до 24 марта, а также в Милане и Санкт-Морице.
Ассистент объясняет мне, что Лашапель вчера прилетел из своего дома на гавайском острове Мауи и у него до сих пор наблюдается синдром смены часовых поясов. Поэтому нам пришлось в последний момент изменить место проведения интервью и встретиться в лобби безвкусного пятизвездочного отеля, находящегося рядом со Слоун Сквер в Лондоне. К тому же, он не горит желанием общаться с прессой. Сорокавосьмилетний Лашапель объявил о том, что он уходит из мира моды шесть лет назад, чтобы сконцентрироваться на художественной фотографии и с тех пор он ведет довольно уединенный образ жизни. Его выставки изобразительного искусства включали в себя Потоп (серия размышлений о тенденции цивилизации разрушать), Изнасилование Африки (Наоми Кемпбелл в роли Венеры с оголенной грудью эпохи пост-Боттичелли) и невероятная серия Музеи (картины затопленных музеев искусства и полурелигиозной иконографии).
Как оказалось, мне пришлось ждать всего лишь полчаса, после чего Лашапель появился и начал извиняться. «Извините, пожалуйста», - говорит он, пожимая мне руку. Одет он в клетчатую рубашку, на нижней части которой изображены три человека в лодке. На голове – маленькая зеленая шапка, сидящая на густых, кудрявых каштановых волосах. На шее висит серебреная цепочка с металлической подвеской в виде Майкла Джексона. Говорит он мягким голосом, что противоречит его мускулистому телосложению и загорелым, крепким рукам.
Он ненавидит быть непунктуальным. «На самом деле, я не такой», - настаивает он. «Я не дива». В этом он должен разбираться, принимая во внимание количество див, с которыми ему пришлось поработать. Когда он был фотографом моды и работал для журналов – одним из наиболее выдающихся фотографов последних 20 лет – он работал с ними всеми, создавая сотни искусно исполненных, полусюрреалистических картин, красовавшихся на страницах самых стильных журналов мира. В то время, как его современники, такие, как Энни Лейбовиц, пытались придать своим моделям красоту, Лашапель основное внимание уделял концепции.
Он сфотографировал покойного рэпера Тупака Шакура в виде раба на хлопковой плантации. Бритни Спирс была изображена как современная Лолита для обложки журнала Rolling Stone. Майкл Джексон получил огромные ангельские крылья и был изображен стоящим на извивающемся красном дьяволе. Хип-хоп звезда Канье Уэст был изображен в виде Христа с терновой короной. «Я пытался спасти идею Христа от фундаменталистов», - говорит теперь Лашапель, как будто это самое естественное, чем может захотеть заняться фотограф. Он фотографировал Хилари Клинтон, Пэрис Хилтон, Леди Гага, Мадонну, Памелу Андерсон, Дэвида Бекхема… Его называли «Феллини фотографии». Однажды, ему довелось провести шесть часов в ожидании Уитни Хьюстон, чтобы сделать снимок для ее альбома «Greatest Hits», выпущенного в 2000 году.
«Я привык к тому, что люди опаздывали», - говорит он, попивая черный кофе. «Это меня никогда не волновало. Ты знаешь, что они – звезды. [Хьюстон] пришла в 6 часов вечера, и мы проработали до 9 утра. Я знал, что она употребляет кокаин. Мне пришлось изрядно помучиться пока я ее снимал, потому, что она не могла оставаться с неподвижным лицом. Она все время отвлекалась, но я знал, что если я сделаю достаточное количество снимков… Я снимал и снимал и наконец-то получил тот самый ее снимок».
Хьюстон умерла в ванной гостиницы незадолго до нашей встречи, поэтому, очевидно, почему певица так занимала мысли Лашапеля, особенно если учесть еще то, что выставка, на которую он прилетел, исследует вопросы морали. «Земля смеется цветами», берущая свое название от поэмы Ральфа Уолдо Эмерсона, состоит из 10 пышных цветочных фотографий-натюрмортов. На первый взгляд, фотографии выглядят, как картины старых мастеров. При более детальном рассмотрении, можно увидеть, что цветы окружены современными предметами: горящими сигаретами, пластиковыми куклами Барби, старым мобильным телефоном…
Несмотря на то, насколько эти картины поразительны, Лашапель о них говорит мало. Вместо этого, он размышляет над тем ужасным фактом, что жизни столь многих его клиентов оборвались трагически – Майкл Джексон, Эми Уайтхаус (для которой он режиссировал клип), Александр Маккуин и его муза, стилист Изабелла Блоу. Лашапель считал Маккуина и Блоу близкими друзьями, и они покончили с собой с промежутком в три года. «Сжигая дом» - фантастический портрет этих двоих, в исполнении Лашапеля – снятый в 1996 году, когда Маккуину было 27 лет, сейчас висит в Национальной портретной галерее в Лондоне.
Лашапель говорит, что наблюдение за тем, как Маккуин и Блоу работали во все более и более коммерциализированной среде. Это дало ему возможность понять «под каким мощным давлением находились деятели культуры, работавшие в том бизнесе. Иззи была настоящим художником. Я пытался убедить ее прилететь на Мауи за год до того, как она покончила с собой. Она стала гораздо чаще говорить о самоубийстве, чем раньше. Она собиралась прилететь, хотел бы я, чтобы так все и случилось».
Через два года ему исполнится 50 лет, а Лашапель уже чувствует себя выжившим после катастрофы. Он пережил эпидемию СПИДа в Нью-Йорке в 1980-х – годами он боялся пройти тест после того, как его бывший парень – Луис – умер от этой болезни. Буквы L-U-I-S вытатуированы на пальцах его правой руки зелено-черными чернилами. «Это другой Луис», - говорит Лашапель в ответ на мой вопрос. «Он был моим менеджером, он проработал со мной 17 лет и умер в студии от врожденной сердечной недостаточности в 1999 году». Сколько ему было лет? «Тридцать четыре», - отвечает он, не моргнув.
Потом он рассказывает мне, что его мать, Хельга, литовская беженка, которая прибыла на остров Эллис в начале 1960-х, в данный момент проходит курс химиотерапии для лечения полицитемии – рака крови. Отца он потерял 10 лет назад, когда тот умер он меланомы, но он говорит: «Я думал, что моя мать будет жить вечно, потому что она всегда о себе заботилась. Она была вегетарианкой, она делала физические упражнения и, Господи, она работала! Работала на фабрике, в ресторане, доме для престарелых. Без чьей-либо помощи она растила трех детей, готовила еду, сама шила себе одежду».
Лашапель был очень близок со своими родителями. Его семья перебралась из штата Коннектикут в консервативный городок Ралей, штат Северная Каролина, когда Дэвиду было девять лет, а когда ему было 15 лет, он бросил школу после того, как над ним стали издеваться по поводу его сексуальной ориентации. Семья перебралась обратно в Коннектикут. В то время он был подростком и «ходил в школу, одетый, как ковбой». Другие мальчики бросали в него пакетами с молоком. Однажды, все было настолько плохо, что он помышлял о самоубийстве: «Я достал транквилизаторы и алкоголь и собирался порезать себе вены». Единственное, что его остановило – это знание того, что «если я себя убью, я разрушу жизнь своих родителей».
Лашапель сбежал в Нью-Йорк и хитростью попал в Студию 54, где все были просто без ума от ковбойских костюмов. После обучения в Школе искусств Северной Каролины, он получил свою первую работу в журнале Энди Уорхола «Интервью». Каким был Уорхол? «Очень веселым. Он напоминал мне мою мать». По вечерам он проводил время с Китом Харингом и Жаном-Мишелем Баския. Временное пребывание в Лондоне в начале 80-х у Лашапеля сформировало неистребимую любовь ко всему британскому – он сходил с ума от певицы Адель.
После «Интервью» он получил работу в журнале «Дитэйлс». «Я зарабатывал себе на жизнь [фотографией] с 18 лет». Недавно он нашел список всех людей, которых он больше всего хотел сфотографировать, составленный им еще в подростковом возрасте. «По-моему, я сфотографировал всех, кто был в этом списке». Больше всего он нервничал, когда фотографировал Мухаммеда Али. «Он был для меня настоящим героем». Когда Али пришел в студию в 2003 году, «он был настолько добр ко всем, он всех смешил. Он остался и подписал фотографии абсолютно всем. Какой джентльмен. Атлетов тяжело фотографировать. Большинство из них «не все» понимают, чем бы это «все» ни было. Кроме Дэвида Бекхема. Дэвид Бекхем был великолепен».
Но достичь успеха было нелегко. Лашапель признает, что его склонность к «трудоголизму» объясняется отчасти тем, что он страдает от биполярного расстройства, а потому склонен испытывать приступы бешеного прилива энергии и бессонницы. «Я уверен, что это сделало меня таким, какой я есть. Пожалуй, я бы его ни на что не променял». Несколько лет назад его поместили в психиатрическую больницу на короткий срок, но в данный момент заболевание находится под контролем: «Упражнения – это мое чудодейственное средство… и иногда мне приходится принимать лекарства. В конце концов, у меня замечательный врач». Путешествия представляют собой особенную проблему. «Тяжело [потому, что] приступы могут быть вызваны бессонницей». Внезапно, становится понятно, почему Лашапель опоздал на интервью и почему, когда он говорит, он выглядит сонным, хотя мысли его столь динамичны и ярки.
В некоторые моменты нашего разговора он вдается в окольные полуфилософские размышления, которые практически невозможно прервать. «Сейчас-сейчас», - говорит он с ехидной улыбкой посреди 10-минутного монолога. «Я вернусь к тому, о чем Вы меня спросили». Когда я позже просматриваю свои записи, они выглядят, как набор эзотерических ключевых моментов: даосизм, религия, Иисус, смерть, рождение, Адам и Ева, деление клетки…
Глубина его мыслей, пожалуй, удивляет, если принимать во внимание то, что в прошлом критики пренебрежительно называли фотографии Лашапеля поверхностными и материалистичными. Раздражало ли это его? «В то время – да, немного – а иногда даже и не немного – но теперь, если смотреть на это в ретроспективе, все меняется, а в работе люди начинают видеть то, чего раньше не замечали. Если посмотреть со стороны, то можно увидеть, что [фотографии] были о тех выборах, которые делала Америка в то время. Это не являлось осуждением, все было сделано с юмором и красотой».
В таких работах, как «Смерть от гамбургера» (2001) или «Я покупаю большую машину для шопинга» (2002), Лашапель делал это вполне буквально: показывая женщину, которую раздавило громадным продуктом из фаст-фуда, или машину, которую толкает огромная банка Кока-Колы. Это не утонченные картины. А часть критики основывается на той идее, что популярность унижает художественный авторитет.
С точки зрения Лашапеля, он хотел «передать то, что было у него на уме, парадокс о потребительстве, тот вид декаданса, продажу идеи, что счастье придет со следующей покупкой, со следующей сумочкой, которую очень тяжело достать, за какую-то сумасшедшую цену. Я ставил под сомнения те ценности, которые отвлекали нас от происходящего».
В течение многих лет услуги Лашапеля пользовались высоким спросом. Он режиссировал клипы для Элтона Джона, Дженнифер Лопес и Кристины Агилеры, среди прочих, до того, как он перешел в сферу художественных фильмов. Премьера его документального фильма 2005 года под названием «Подъем» (Rize) о всеобщем увлечении танцем «krump», который сформировался в самых суровых районах Лос-Анджелеса, прошла на кинофестивале Сандэнс.
Но согласовывать его художественные желания с коммерческой реальностью становилось все тяжелее и тяжелее. «Стало очень тяжело добиться публикации. Для журналов мои концепции – это было уже слишком». В июне 2005 года он провел съемку для итальянского журнала Vogue с участием моделей, позировавших на фоне постапокалиптического мира с разрушенными домами и мешками с песком. Он говорит, что думал об окружающей среде и глобальном потеплении и это казалось вполне естественно, но к тому времени, как в августе был издан журнал, ударил ураган Катрина.
«Мне позвонил редактор и сказал «Дэвид, зачем ты это сделал? Пожалуйста, это уже слишком. Надо было просто показать людям одежду! Люди думают, что эти фотографии об урагане». Редактор получала письма и звонки с жалобами на то, как мы эксплуатируем Катрину, но я сделал эти снимки за два месяца до этого. Тогда я понял, что это была последняя съемка для передовицы, которую я провел».
Почему? Он смотрит в окно. «Я люблю моду, красоту, очарование. Это признак цивилизации», - говорит он после паузы. «Мы используем моду для статуса и украшения, и в этом нет ничего плохого, но когда баланс полностью нарушается, тогда вы ведете декадентскую жизнь. А когда это происходит в глобальном масштабе, то вы живете в декадентском мире. Массовое помешательство на владении вещами… Я ставлю под сомнения эти ценности». Позже, он добавляет: «Я видел признаки того, что я уже сказал все, что хотел сказать».
Близкие к нему люди также были обеспокоены. Один из его ассистентов заметил, что у Лашапеля не было ни одного выходного за 11 месяцев. Он подвел итоги, сбавил ход и купил бывшую нудистскую колонию на острове Мауи на Гавайях. Идея пребывания посреди природы импонировала ему. «Это полностью изолированная часть Мауи, у черта на рогах». На какое-то время он «отрешился от всего. Я не отвечал на звонки. Неподалеку находится небольшой городок с одной автозаправкой и магазином, где можно воспользоваться телефоном. Оттуда я звонил маме и Фреду».
Фред – один из многих компаньонов Лашапеля, работающих с ним уже долгое время. Он услужливо появляется в тот или иной момент во время интервью, чтобы наполнить стаканы водой и вежливо напомнить ему, что у него есть назначенные встречи, на которые ему нужно явиться. Каждый раз, когда Фред так делает, Лашапель настаивает, что он просто хочет закончить отвечать на вот этот один вопрос. «Фред со мной еще с тех пор, как он ушел из старшей школы», - говорит он. «Я люблю постоянство, люди остаются в моей жизни надолго». Именно Фред со временем уговорил Лашапеля отказаться от его добровольного изгнания и убедил его начать работать в галереях.
Несмотря на просьбы Фреда, мы продолжаем наш разговор уже в машине по дороге на встречу Лашапеля во время ленча, а он рассказывает мне о пятидневной свадьбе Кристины Агилеры в Долине Напа и о том, как автотюн предвещает смерть настоящей музыки. А как же использование цифровых манипуляций в его собственной работе – разве это не одно и то же?
«Нет, когда я фотографирую, картина должна присутствовать изначально. Да и фотографиями всегда манипулировали – [Ричард] Аведон ретушировал все портреты из своей серии «Американский запад». Я могу сейчас сфотографировать Вас и обрезать так, чтобы фото будет выглядеть определенным образом. Но в моем случае, сначала должна быть картина. Если вы посмотрите на некоторые мои работы на моем сайте…»
Опять он за свое. Мы приезжаем в ресторан, Фред с волнением смотрит на свои часы. Лашапель продолжает говорить. «Слушайте, а хотите присоединиться к нам за ланчем?» Я говорю, что не могу, поскольку мне нужно провести еще одно интервью. «А Вы просто позвоните им и скажите, что опоздаете», - говорит он, улыбаясь, как мальчишка. Я извиняюсь, а он настаивает на том, чтобы я, хотя бы, записала его номер телефона, чтобы я могла сказать ему, что я думаю о выставке.
Он идет к столику, накрытому накрахмаленной льняной скатертью, за которым его ожидает группа людей в черном. Я смотрю на него, в его шляпе и клетчатой рубашке и думаю, что он странным образом отделен от всего, что его окружает: настоящий человек в поверхностном мире.
Работа Лашапеля «Земля смеется цветами» находится в галерее Robilant + Voena, Лондон W1, до 24 марта, а также в Милане и Санкт-Морице.
